13 декабря 2013Интервью с Сергеем Трубкинымиз цикла "Китай-город глазами москвичей"

Предложенный Вашему вниманию текст представляет собой фрагмент одного из 10 интервью, взятых в рамках проекта по изучению восприятия горожанами района Китай-город. Цель проекта - сделать акцент на субъективной привязанности жителей к своему району, на особых связях между человеком и здешними местами. Желая погрузить читателя в многогранный и насыщенный контекст рассматриваемой территории, приводим части рассказа Сергея Трубкина о сугубо своем (его) Китай-городе.

Материал состоит из нескольких частей: из общих рассуждений о районе и разных "историй места", которые возникали в ходе повествования и вырисовки ментальной карты. Ментальная карта, нарисованная рукой Сергея, с пронумерованными местами и их фотографиями прикладывается ниже. Репортаж будет пополняться очередными "историями места" других наших информантов. Ждите продолжения!


Сергей Трубкин. Веб-мастер, поэт, песенник

В каком районе Вы живете и как давно?

Я живу на Покровке в доме «с гальдереями» с 97-го, а вообще я местный уроженец. Я жил во дворе Потаповского переулка. Там мой дом стоит, но в нем никто не живет много лет, его никак не могут продать. Еще жил в Девяткином, тоже в коммуналке. После этого началась кампания по расселению коммуналок, и я с родителями на 10 лет попал в район Кузьминки. Я был еще тогда школьником [1, см. ментальную карту].


Во дворах Потаповского переулка

А вот если пытаться как-то резюмировать, что для вас Китай-город?

Вот сейчас, когда я умный, я могу сказать, что Китай-городом формально называется местность Москвы между Кремлевской стеной и Китайгородской стеной, которой теперь почти нет. Мы с вами не в Китай-городе. Метро называется «Китай-город», хотя находится уже за Китайгородской стеной. А мы с вами находимся в Белом городе, который лежит от Китайгородской стены до кольца нынешних бульваров, где раньше стояла стена из белого камня, которая стала разрушаться, при Екатерине, если я не ошибаюсь, и разрушилась совсем.

И тут есть неудачная попытка построить подземную парковку недалеко от Хохловской площади. Буквально на стене. Выходите на трамвайные линии, идете направо - и видите огромный котлован. Этот котлован в одном месте накрыт такими пластмассовыми листами. Вот там, под этими листами, - это остатки стены Белого города. И Можаев Александр, известный наш москвовед, когда-то повесил там баннер, что вот, люди, знайте: там ваше прошлое. Можно посмотреть, сфотографировать. Благодаря тому, что копали и нашли эту стену, стройка остановилась на десять с небольшим лет, потому что археологи возмутились – это сносить нельзя, а хозяева возмутились, потому что они тут музей устраивать не хотели, - они хотели, чтобы тут машины парковались, а им деньги платили за это.

Так вот мы с Вами находимся на границе Белого города. Стоит перейти за бульвары – и мы в Земляном городе, который лежит от кольца бульваров до Садового кольца. Так вот, когда мы с Вами говорим о Китай-городе, мы говорим не в таком историческом смысле, а вот в довольно приблизительном, нынешнем. Вот для меня эта местность такого Китай-города – Ивановской горки – один из самых сохранившихся кусков органично росшего города. Вот посмотрите, у нас деревья растут из зернышка, и Москва – она росла как дерево, вырастала кольцами.

Москва в этом плане не уникальный город, насколько я знаю. Многие города росли из первого поселения, окружали первое поселение стеной, места не хватало – селились дальше, опять стеной закрывались для безопасности. Москва в этом плане такой властелин колец. МКАД и 3-е кольцо – они просто удачно легли в уже существующую структуру. Но кольца есть и в других европейских городах, например, в Вене есть кольцо, в Кракове, вообще во многих европейских городах есть такие объездные дороги на месте прошлых стен. Скажем, в Вильнюсе почти ничего не осталось от стен, но они там есть как следы.

Для меня в первую очередь это место, где не разрушено первоначальное значение города. Вот как здесь город зародился несколько веков назад, так, несмотря на наполеоновский пожар и большевистскую реконструкцию, здесь очень много следов того, что здесь было. Эти следы сохранились, мы видим матрицу улиц, что тоже очень существенно! Большевики же ломали - вот Новый Арбат - это улица из ниоткуда и в никуда, вот ее нет. А здесь таких сильных разрушений, кроме проспекта Сахарова, нет, понимаете? И когда Вы по капиллярам этим ходите, с Вами что-то происходит определенное, Вы врастаете в матрицу этого города. Визуально и геометрически. Матрица сохранилась во многом такой, как и появилась, а появлялась она стихийным образом, вроде бы как случайно.


Чтобы понять, почему этот «переулок» так называется нужно посмотреть на него с разных сторон

Наша географическая и топонимическая, наша "местная" заданность формирует наше мышление. Хотим мы или не хотим, особенно если Вы местный и любите гулять, то Вы формируете свое сознание маршрутами собственных прогулок. Это неизбежно. И дети ваши, которые здесь рождаются, они тоже попадают в эту среду.

Это род восточных единоборств, понимаете? Вот как на карате изучают простые позиции, потом посложнее, удары, дыхание, так горожане очень сильно формируются вот этой уличной матрицей. Поэтому, например, так важно не избавляться от площадей. Потому что во времена Лужкова площади стали застраиваться – это ущерб, в том числе, и метафизический.

Что я могу сказать? Этот район, о котором мы сейчас разговариваем, он самый лучший в центре, потому что хорошо сохранился, и он несет максимальное количество информации, сугубо городской, для любого жителя. Знаешь ты историю Москвы, не знаешь ты историю Москвы: ты вошел в эту арку, вышел в ту – ты уже получил некоторый урок. Этот урок, в общем, с тобой останется надолго. Плохо, когда ломаются здания, плохо, когда вместо оригинальных памятников строят подделки, когда картины прошлого смазываются, и горожанин не получает того, что он по праву рождения и праву проживания, должен был получить.

Да, это интересно. Давайте еще подробнее обсудим то, как матрица улиц задает категории мышления.

Например, смотрите: В Петербурге – он же сделан искусственно и очень хорошо сделан – он прямолинейный город. Несколько меняют картину каналы и реки – они там довольно извилистые, но в целом там матрица, заданная Петром, и первыми архитекторами-строителями, она была задана вот такая: это регулярный город, прямоугольный. Вы всегда знаете, что, если Вы пошли из точки А в точку Б и никуда не сворачивали, Вы точно в нее попадете. Москва же – город радиально-кольцевой.

Посмотрим на Потаповский переулок. Вы входите в переулок, идете все время прямо, то есть Вы не сворачиваете в те дворы или в переулки, в которые Вы можете свернуть. Вы обойдете, никуда не сворачивая, и легко попадете на Покровку опять, понимаете? Будет, конечно, Кривоколенный переулок, потом там будет Армянский, в который Вы свернете. В общем, Вы вернетесь обратно. И здесь в Москве, в пределах Садового кольца, прямой путь – не обязательно самый быстрый. Здесь не работают простые, житейские законы перемещения, которые замечательно работают в Петербурге. И такая обыденность задает наши категории мышления.

Небо! Очень важно, сколько неба Вы видите. Нью-Йорк, город небоскребов, там небо исключено для пешеходов. Небо есть только там, когда Вы залезете высоко. Здесь же неба много, но и здесь всегда купола выше жилых домов, это подчеркивает некоторый горизонт. Горизонт нашего сознания и наших будничных событий. Сталинские высотки на фоне всей остальной исторической Москвы – это такие гиперболы колоколен, ну или Вавилонские башни своего рода.

Знаете, что раньше люди делали почти все свои дела там, где они жили, неподалеку. Это в традиционном городе норма. Вот мой папа работал в Девяткином переулке инженером, пока мы жили в Потаповском, там эта контора до сих пор, кстати, есть. Он ходил туда пешком пять минут. Когда мы переехали в Девяткин – так совпало – его перевели, и он стал работать в нынешнем Гостином Дворе и тоже ходил туда пешком. И для большинства людей это было нормой. Все очень близко, Москва довоенная – это практически в пределах Садового кольца, после войны – постепенно стала расширяться, и все друг к другу ходили в гости. Несмотря на то, что отдельных квартир было мало, но вот этот вот культ гостей, особенно после 1 мая, - это было обязательно: все ходили друг к другу в гости, набивались в эти маленькие комнаты, расходились пешком.

Или, скажем, близость Красной Площади.  Когда я учился в школе, мы играли в такую игру – казаки-разбойники – одна команда уходит и оставляет знаки, где их искать, вторая их ищет. Очень часто доходили до Красной Площади, до Кремля – он некоторое время был открытым, можно было заходить, потому что идти до него быстрым шагом отсюда минут 7. Это тоже как-то так настраивает восприятие жизни.

Давайте тогда попробуем перейти к основному нашему заданию. Оно звучит так: пожалуйста, попробуйте нарисовать карту Китай-города и сконцентрируйтесь на каких-то местах, с которыми у вас есть личная связь в виде воспоминаний, историй, ощущений.

Есть такой писатель – Виктор Драгунский, есть у него сын – сейчас он журналист и политик – Денис Драгунский. Есть книжка – «Денискины рассказы». И когда я жил в Девяткином переулке, жил на пятом, последнем, этаже, в четвертом классе к нам поступил учиться в школе новый мальчик, он был не из Москвы, он приехал в Москву, и познакомились мы по простой причине: он в очках, и я в очках. Мы вышли вместе из школы первого сентября, видимся в первый раз. Я говорю: «Ну, ты куда?», потому что жили-то люди везде. Он говорит: «Мне сюда». Идем, идем вместе. Доходим до перекрестка. Я говорю: «Тебе куда?». «Мне сюда». «И мне сюда». Идем дальше. «А ты куда?». «Я сюда». «И я сюда». То есть мы прям в один подъезд. Мы заходим, поднимаемся – и тут выясняется, что наши квартиры – одна над другой. Мы, в общем, потом остались друзьями на всю жизнь.

Мой папа, когда узнал, что вот так совпало, пошел в «Детский мир», вечная память этому удивительному магазину,  и купил два телефона, как в «Денискиных рассказах», на батарейках. Мой папа захотел воплотить эту искусственную реальность. Может быть, и там, в рассказе, описан реальный факт. И он воплотил: у нас с другом появился личный телефон. Меняли только батарейки. Спустили от нас на веревочке второй телефон аккуратненько, там он его в комнату забрал. И так в любой момент дня и ночи мы могли с ним соединяться. Это не были такие вот особенные разговоры: ну, надо было выяснить, идешь ты или не идешь, или как там в школе. А у взрослых был один телефон на всех в коридоре [2, см. ментальную карту].


На стыке двух самых тихих и спокойных переулков

Есть Потаповский переулок. Почему он называется Потаповский, я уже знаю. Знаете, сейчас тут есть скверик, он разбит на месте разобранной церкви. Моя мама родилась в 22-м году, а папа – в 23-м, и вот они помнили, как разбирали эту церковь – ее не взрывали, ее разбирали. Ну, и по легенде, не знаю, верить или нет, на одном из кирпичей было написано: «Потап руку приложил». И решили, что мастера, который занимался церковью, звали Потап: в его честь и назвали переулок Потаповским. Так он раньше был Большой Успенский, поскольку там была церковь Успения Богородицы. А переулок, который шел тут, - Малый Успенский – сейчас он Сверчков. Ну, это уже из баек современных. Вот как раз соединяет Потаповский и Девяткин – Сверчков. И современный юмор, знаете ли, здесь в чем? Что Сверчков – это домовладелец, хозяин всей этой земли, по его указу была построена церковь, и Потап – это, скорее всего, был его холоп. И что сделали большевики? Они убрали напоминание о церковном событии и поставили холопа выше хозяина. Теперь здесь упомянуты и хозяин, и холоп [3, см. ментальную карту].


Несуществующий переулок между домами, который имеет своё название, расположен на Сверчковом переулке

В детстве я ходил за хлебом. Вот здесь на Покровке есть булочная. Она практически на границе с Девяткиным. Она и сейчас существует. Это первый магазин, в который я ходил сам. Вот когда я уже жил в Девяткине, мне давали деньги, я ходил за хлебом, за печеньем, за чем-нибудь еще. Я и сейчас хожу за хлебом туда, хотя это не всегда получается, сейчас обычно продукты покупаются массово, на неделю [4, см. ментальную карту].

А не так давно я случайно, так сказать «по знакомству», стал участником акции. Некоторые местные краеведы во главе с Александром Можаевым затеяли реставрацию вывески этой булочной. Они нашли следы самых старых досоветских вывесок и их сейчас восстанавливают. Дом булочной – памятник, как и все здесь, а все, что на памятнике, нуждается в реставрации. И была акция, которая очень смешно совпала с походом левой оппозиции к Лефортовскому заведению, не помню уже, как называется. Значит, Александр Можаев, Карелин Валентин и многие другие краеведы затеяли помыть фасад этой булочной, а булочную строил англичанин Артур Перкс, и внучка этого англичанина еще в советские времена сюда приезжала. Там до сих пор висит фирменный знак, что он построил дом, и всё в таком амбициозном московском стиле. Прибежала толпа волонтеров отскребать все, что там на этой плитке лишнего, отмывать растворителям. А главное – готовить место для будущей вывески.

Это была акция такая яркая, я ее фотографировал там, снимал видео, выкладывал в сообщество «Ивановская Горка». Вдруг в это время мимо нас прошел Михаил Ефремов, Дмитрий Быков, Удальцов, и потянулась огромная компания белоленточников, поехали автозаки, огромное количество полиции. То есть здесь человек 20 занимается краеведением, а жизнь идет мимо. Заметьте, у этих 20-и краеведов нашлось 20 знакомых из числа проходящих мимо, которые останавливались, а один из краеведов местных, как раз Валентин Карелин, самовар принес, и затопил его. Мы пили там чай, вынесли посуду, булочная нас угощала всякими вкусными припасами. Вот эта бурная политическая жизнь, которая шла мимо и находила знакомых, останавливались знакомые и разговаривали с краеведами, совместно пили чай, здесь же автозаки эти ужасные.


Та самая булочная на Покровке и заглядевшиеся школьники

Дальше было смешно – напротив булочной есть заведение – «Золотая вобла», там было какое-то торжество для солидных людей. Человек 50 взрослых мужчин, в галстуках, в одинаковых рубашках тоже в это же время выскочили на Покровку фотографироваться и петь какие-то свои песни. И тут случился некоторый катарсис. И для полиции катарсис, которая не знала, что делать, но, главным образом, этот катарсис носил московский метафизический характер: в одной точке, вот здесь и сейчас, сошлись какие-то странные силы, и Москва показала себя.

У меня есть видео на YouTube и на форуме «Ивановской горки», там вся эта атмосфера есть. Началось-то с возвращения истории, да. Вернуть вывеску, очистить фасад. Кстати, когда очищали фасад, нашли, что раньше там было изображение кренделя, которое было совершенно не видно из-за грязи. И это как-то очень обрадовало тех, кто очищал заляпанный фасад. Потому что история вдруг вернулась! И вернулась изображением вкусного кренделя!


Ментальная карта, нарисованная Сергеем

Страничка Сергея Трубкина
Форум «Ивановская горка»

Автор: Константин Глазков, студент Высшей школы убранистики