Что несет Арктике шестой технологический уклад?
.JPG "Что несет Арктике шестой технологический уклад?")
Север практически всегда связан с удаленностью от основных экономических центров, и следовательно – с высокими транспортными издержками. Но когда люди передвигались на повозках, то транспортные издержки были одинаково высоки везде. И первые города Севера – Кола, Пустозерск и Мангазея – существовали как локальные центры и базы распределения ресурсов в широкой, но редкой сети поселений.
Однако транспортные издержки меняются в зависимости от технологического уклада. С появлением железных дорог стали актуальны города, расположенные вдоль них, так как добраться до таких городов быстрее, доставить грузы – проще. А что стало с остальными городами? Как мы видим по примерам не существующих сегодня Мангазеи и Пустозерска, они были обречены на то, чтобы остаться лишь частью истории освоения Севера.
Неактуальные города должны умереть? Возможно. Для начала стоит обозначить, что «актуальными» являются те города, которые отвечают условиям и запросам современности. Эти запросы формируют прорывные технологии, образующие новый технологический уклад. То есть существует вид деятельности, который в конкретный момент приносит наибольший доход. Волны таких изменений называются циклами Кондратьева.
В третий цикл Кондратьева наиболее прибыльной сферой была металлургия и другие материалоемкие отрасли, для их развития требовалось много именно материальных ресурсов. Но транспорт на паровой тяге был еще не слишком совершенен: крупные объемы сырья перевозить на дальние расстояния еще было сложно. В этот период повсеместно города размещались при месторождениях – «под эти» технологии выросли города Рура и Кузбасса, например. Так происходило и на Севере, причем «город при месторождении» был общемировой нормой – это важно для понимания специфики их развития. Это время рождения Воркуты и Норильска как городов-баз при месторождениях, Кайеркана как поселка при шахте. Игарка, Тикси и Диксон были базами обеспечения Северного морского пути. Диксон, например, среди прочих функций, был центром загрузки (бункеровки) углем проходящих по Севморпути пароходов. Города были нужны не только как место жительства работников добывающих предприятий, но и как строительная, продовольственная или исследовательская база. Будучи очень слабо связанными с основной зоной расселения, они во многом снабжали сами себя продовольствием, стройматериалами. «Снабжали» себя они и досугом: в них, как правило, была довольно богатая (по меркам того времени) сеть культурных учреждений – на Севере тогда возникали не только, допустим, дома культуры и кинотеатры, но и драмтеатры (они сохранились с тех пор в Норильске, Воркуте, Магадане). Была и своя научная база, появлялись техникумы и затем – вузы. В целом, создавали настолько комфортные условия, насколько можно позволить на Севере.
Идея того, что люди должны жить на юге, в благоприятном климате, а на Севере бывать недолго и только «от безвыходности» не нова. Об этом писали еще в 1960-е в СССР. Вахтовому методу мешало отсутствие всепогодного бесперебойного транспорта. Все изменилось на четвертом цикле Кондратьева с революцией транспортной доступности. С появлением судов, самолетов и автомобилей высокой грузоподъемности, вертолетов и снегоходов, глобальным трендом стало территориальное разделение труда. К тому же основным сырьем стала нефть, а ее месторождения – многочисленны и разбросаны. Создавать при каждом «полноформатный» город, как Норильск, не было возможности, да и нужды: снабжение издалека становилось все лучше и лучше. Теперь можно легко доставить людей, стройматериалы, продовольствие на Север.
В итоге, при месторождениях стали возникать относительно крупные, но сугубо монопрофильные города и поселки, как Муравленко, Пангоды или Радужный. С развитостью транспорта отпала нужда в автономности. Начинает развиваться и вахта – сначала ближняя, с опорой на базовый северный город, где проживают вахтовики, а с появлением всепогодной авиации появляется и дальняя вахта. Этот процесс пошел уже при советской власти: впервые решение об освоении крупного месторождения без строительства города, исключительно на базе вахты, было принято в отношении Ямбурга, в 1982 году. Как кажется, города начинают «сдавать позиции» вахте. Неужели все потеряно?
Пятый цикл Кондратьева в мире – это торжество крупных городов. Трендом становятся инновации, а рождаются они из знаний людей. Современная урбанистика пропагандирует идею, что город способствует созданию инноваций, поэтому градостроители обеспечивают места для встреч, общения, обмены знаниями. Значит ли это, что у городов Севера снова есть смысл?
На это Надежда Замятина приводит пример из своего опыта. В 2013 году в Норильске она спрашивала школьников, чем Север отличается от «Материка»? И дети, помимо очевидных ответов, говорили – «медленным Интернетом». Действительно, в пятый цикл Кондратьева начинается эпоха городов – но крупнейших, так как «центральность» становится сырьем инновационного развития. Обмен знаниями лучше всего происходит в большом городе. Но северные города не могут быть большими: здесь слишком узкий спектр видов экономической деятельности, которые принципиально возможны.Чем крупнее город, тем быстрее перетоки знания, тем больше инноваций, больше дохода. К тому же, северные города нередко отстают в части распространения современных коммуникаций. Города Севера, далекие от центра, вновь в проигрышном положении.
Появившееся в 5-ый цикл Кондратьева поселение на Севере – Сабетта. Это вахтовое поселение, в котором в начале века жило 19 человек, но в период активного строительства промышленных объектов его население доходило до 22 тысяч. Но в радиусе 500 км от Сабетты нет городов, в итоге теснее всех вахтовый поселок связан с Москвой. Так почему нельзя всех жителей городов Севера переселить в Москву, а производство автоматизировать? Есть ли смысл у северного города в условиях пятого цикла Кондратьева?
Ответ – смотря у какого. Специалист из Газпрома рассказывал Надежде Замятиной, что есть эксперты, которые обязаны быть на производстве и внимательно следить за всеми протекающими процессами. Современная нефтегазодобыча – это сложные процессы, по настоящему наукоемкие, они требуют от работника (особенно принимающего решение) – высокой квалификации. Специалисты, которым нужно бывать на месторождении, могут жить в городе недалеко от него, либо иногда прилетать в этот город, чтобы из него быстро можно было при необходимости выдвинуться на месторождение. Но такой город, будь он базой оперативного управления, сервисным или центром локального знания, нужен только если от него до месторождения расстояние не более 500 км. Например, вахтовый поселок Ямбург связан с Новым Уренгоем. Тем самым, смысл Нового Уренгоя как города на Севере – это, среди прочего, осуществление функций базы для Ямбурга (управленческие, сервисные, логистические и т.д.); кроме того, Новый Уренгой является «по старинке» базой освоения «собственных», ближних месторождений.
Чтобы существующие города Севера не постигла участь Мангазеи и Пустозерска, им нужно подстроиться под актуальные запросы. Однако важно отметить, что пятый технологический уклад – это лишь очередной этап, за которым вот-вот последуют новые прорывные технологии, которые будут перестраивать рыночную конъюнктуру и рождать новые запросы. Что, если шестой цикл Кондратьева сможет окончательно уничтожить города Севера?
В шестой технологический уклад трендовые технологии – беспилотное управление, искусственный интеллект. Вероятно, внедорожная техника. Многие в этот момент воображают работника нефтяной компании, который лежит с ноутбуком в гамаке в Таиланде и дистанционно управляет буром – но беспилотные технологии сегодня развиты не до такой степени. Что касается искусственного интеллекта, споры о том, заменит ли он человека, ведутся давно, но, как однажды Александр Аузан процитировал эволюционного биолога, Вячеслава Дубынина: «лисы, хоть и хитрее зайцев, до сих пор не переловили каждого. Лиса не может предугадать траекторию, которой побежит заяц, потому что сам заяц не знает, как побежит». Во-первых, искусственный не обладает интуицией и волей, которые свойственны нам, людям. Во-вторых, по запросу проиллюстрировать сюжет про лису, зайца и работника нефтегазовой отрасли он выдал картинку ниже, по ней мы можем оценить, насколько ИИ способен понять нас и Арктику.
Так есть ли будущее у городов Арктики? Сможет ли шестой технологический уклад что-то дать Северу? Гости Северного семинара обсуждали свои идеи друг с другом. И хоть тема встречи кажется страшной, число желавших услышать о будущем городом Севера и обсудить его доказывает – это однозначно не закат арктических городов.
Развитие Интернета позволяет нам переосмыслить физическое пространство. С чем у нас обычно ассоциируется Север, с холодом и снегом? Раньше они воспринимались как угроза, причина дискомфорта… Но если взглянуть иначе – это драйвер развития цифровизации и компьютеризации. Использование низких температур Арктики для сокращения расходов на охлаждение центров обработки данных уже успешно применяется в Швеции, Россия также работает над созданием опорной сети интеллектуальных центров обработки и хранения данных. Важно отметить, что цифровизация в Арктике способствует развитию как напрямую связанных с ней сфер (мониторинг ледовой обстановки, обеспечение безопасности судоходства, добыча полезных ископаемых), так и актуальных для всей страны направлений – транспорт, информационная безопасность, наука и образование, медицина и даже майнинг криптовалют. Тем самым, цифровизация позволяет переосмыслить роль городов Севера и создать новые рабочие места в Арктике.
Обратная сторона цифровизации – это наша от нее усталость. Дети постоянно смотрят в планшеты, студенты – в ноутбуки, в офисах все работают в компьютерах, уже даже на нефтегазовом производстве повсеместно внедряются очки дополненной реальности. А когда у нас появляется свободное время – мы общаемся с друзьями или смотрим цифровой контент в смартфоне. «Цифровой детокс» – новый тренд, актуальный для всех, кто устал постоянно быть на связи и смотреть в экран. Как считают эксперты, отказ от цифровых устройств помогает сосредоточиться на настоящем моменте, снижает стресс и улучшает ясность мышления. И Арктика отвечает на этот спрос своей удивительной, ни на что не похожей красотой. В РАН считают, что будущее арктического туризма связано с детокс-турами в экологически чистых и малонаселенных районах Севера. А на Арктическом плавучем университете участников сразу предупреждают, что по отплытию из Архангельска Интернет будет ограничен. С одной стороны, это море времени на себя и свои мысли, с другой – это Баренцево море, моржи и альбатросы. Туризм в Северные города – направление, набирающее обороты, ведь Арктика удивляет и влюбляет в себя.
История циклична, и если когда-то давно Север был местом притяжения романтиков, то сегодняшняя эпоха переосмысления Арктики может закончиться возвращением к тому романтичному настрою. С каждым технологическим укладом все больше ценится личность и индивидуальность. Интернет позволяет нам понять, что мы можем жить как мы хотим, а не как нам диктует общество. Всем влюбленным в Арктику, в ее природу и символы, проще найти единомышленников, переехать в Северный город или прийти на Северный семинар в Вышке.
Северные города не обязаны исчезать только потому, что традиционные модели их существования устарели. Напротив, новые вызовы требуют от нас переосмысления их роли в нашем мире. Север – это не только место работы, и люди остаются не только по долгу службы. Эпоха равнодушных людей, которые приехали только из-за большой зарплаты, подходит к концу, и начинается время влюбленных и восхищающихся. Именно наша любовь к Северу и его уникальность могут дать северным городам шанс на новую жизнь в эпоху шестого технологического уклада.
Автор статьи
Студетка 1 курса программы «Управление пространственным развитием городов»
Замятина Надежда Юрьевна
Высшая школа урбанистики имени А.А. Высоковского: Ведущий научный сотрудник